Злые неспособны следовать поведению добродетельных, даже впавших в
несчастье, а тем более пребывающих в благополучии.
Вот как об этом повествуется.
Некогда Бодхисаттва был царем лебедей. Он повелевал огромной стаей лебедей
числом в несколько сот тысяч на большом озере Манаса1 и носил имя
Дхритараштра. У него был военачальник, ум которого был изощрен в знании
того, что есть правильное и что неправильное правление; он отличался также
своей выдающейся памятью. Являясь красою славного рода, он был украшен
талантом, обходительностью и скромностью; он был настойчив, отличался
чистотою своего поведения, образа жизни, поступков, а также своим
мужеством; легко преодолевая усталость, он был предусмотрителен и искусен
в ведении военных действии. За свою глубокую преданность господину он
получил имя Сумукха. Оба они опирались на взаимную любовь, и их силы сияли
от этого еще ярче; и подобно тому, как учитель с помощью лучшего ученика
наставляет остальных учеников или как отец со своим старшим сыном -
остальных детей, так наставляли и они надлежащим образом ату стаю лебедей
в делах, направленных к общему благу и безопасности, и возбуждали
величайшее удивление среди наблюдавших это богов, нагов, якшей и
видьядхаров.
1. Одно лишь дело занимало их обоих: то поддержанье счастия всех лебедей
их стаи, как крылья заняты одним лишь делом - летящей в небе птицы
поддержаньем.
И вот благодаря их заботам эта стая лебедей, как мир - благодаря
распространению процветания и праведности,- достигла величайшего
благополучия, и потому их озеро приобрело еще большую прелесть.
2. Приятны были крики этих лебедей, как звон колец у женщин на ногах, и
ими озеро блистало, как будто было лесом движущихся белых лотосов покрыто.
3. Где рассыпались птицы друг от друга далеко, а где соединялись в стаи, и
с ними озеро красу небес превосходило, украшенных рассеянными всюду
облаками.
И, глубоко изумленные поразительною силою добродетелей этого царя лебедей,
стремившегося к благу всех существ, и Сумукхи, его военачальника, толпы
сиддхов, риши, видьядхаров и божеств повсюду наслаждались рассказами о
славе их обоих.
4. Их дивные тела как будто бы из золота отлиты; и речь членораздельна и
понятна, и добродетелью порождены их праведная жизнь и мудрое прааленье;
кто же они такие - по внешности ведь только лебеди!
5. И в силу славных добродетелей, свободных даже от зависти людской, их
слава всюду разносилась; доверье встретила она такое, что и в собраниях
царей ценилась как подарок.
В это время в Бенаресе был царь по имени Брахмадатта2. Он не раз в
собрании слышал этот рассказ о поразительных добродетелях царя лебедей и
его военачальника от достойных доверия советников и старейших брахманов,
превозносивших их; и в нем возникло сильное желание их увидеть. Он
обратился к советникам, ум которых был изощрен изучением многих наук:
«Пустите в ход всю изощренность ваших умов, чтобы найти какое-либо
средство, с помощью которого предстали бы пред нашими глазами эти
прекраснейшие лебеди». И тогда советники, направив всю силу своих умов по
пути жизненной мудрости, сказали царю:
6. «На счастие надежда существа повсюду увлекает, о государь; быть может,
слух о качествах высоких, сулящих счастие, сюда их привлечет. Поэтому
пусть повелит государь устроить здесь в какой-нибудь лесной местности
озеро, превосходящее своею красотою то озеро, на котором, как
рассказывают, обитают оба эти прекрасных лебедя; пусть, кроме того,
ежедневно провозглашают дарование безопасности всем пернатым. Быть может,
слух о достоинствах озера, сулящих счастье, вызовет у них любопытство и
привлечет их сюда. Пойми же, о государь, ведь
7. Счастие обычно, от достижения утратив привлекательность, не замечается
людьми, а удаленное от глаз, приятное нам лишь по слуху, влечет к себе
сердца».
И царь, сказав: «Да будет так!» - повелел в кратчайший срок устроить не
очень близко от пригородных рощ восхитительное большое озеро с совершенно
прозрачной водой, богатством своих высоких достоинств спорившее с озером
Манаса. Различные виды лотосов - падма, угнала, кумуда, пундарика,
саугандхика, тамараса, кахлара3 - обнимали его воды.
8. Деревья, скрытые в цветах своих, прекраснолистные и колыхавшие
блестящими ветвями, росли по берегам повсюду, как бы любуясь озером
чудесным.
9. Роились пчелы в воздухе: их лотосы влекли, что на волнах колеблющихся
колыхались и словно улыбались.
10. Ласкаемые лунным светом, те лотосы чудесные не спали; казалось, это
были света лунного кусочки, деревьев тенью окруженные.
11. Пыльца прекрасных лотосов и лилий водяных, отброшенная к берегу как
будто пальчиками волн, украсила все побережье нитью золотой.
12. Поверхность озера была покрыта прекрасных лилий водяных и лотосов
тычинками и лепестками,- как будто подношение великой красоте они
свершали.
13. И так была вода спокойна и чиста, что ясно в ней виднелись очертанья и
окраска рыбьих стай, как будто в воздухе носящихся, то озеро собою
украшавших.
14. Как нити жемчуга, сверкали, взлетая в воздух, там из хоботов слонов
воды фонтаны: казалось, волны то, о скалы ударяясь, в пыль рассыпались.
15. Мадой слонов, пыльцой цветочною, а также от омовений жен видьядхаров
благоухал прекрасный водоем;
16. Казалось, это было зеркало большое всех звезд, жен месяца; и суета
веселых птичек, их щебетанье наполняли воздух.
Приказав устроить такое озеро и предоставив его в неограниченное
пользование всего рода пернатых, чтобы они могли там наслаждаться, царь
повелел ежедневно для привлечения доверия птиц возглашать о даровании им
безопасности в таких словах:
17. «Вот это озеро, вода которого покрыта лотосами н водяными лилиями,
дарует царь пернатым и с радостью дарует безопасность им».
И однажды, когда с небес была сброшена темная завеса облаков и они
показались во всей своей красе, разукрашенные осенью; когда озера чаровали
взоры своей прозрачною водой и украсились лесом проснувшихся цветов
лотоса, а месяц, достигнув наивысшей красоты юности, словно рассыпал во
все стороны свои лучи; когда земля украсилась целым морем различных злаков
и начались встречи молодых лебедей,- одна пара лебедей с озера Манаса,
отделившись от той стаи лебедей и пролетая одну за другою чужие страны,
украшенные осенью, прилетела в страну того царя. И там они увидели это
озеро, оглашавшееся криками птичьих стай; рои пчел носились над ним; оно
благоухало от пыльцы водяных лилий и лотосов, разносимой во все стороны
приятно прохладными, нежными дуновениями ветерка, который чуть-чуть
колебал гирлянду волн; озеро словно пылало распустившимися водяными
лилиями и улыбалось раскрывшимися цветами ночного лотоса. И хоть эта пара
лебедей и привыкла к озеру Манаса, однако, когда они увидели
восхитительную красоту этого озера, у них явилась мысль: «Вся наша стая
должна перелететь сюда».
18. Обычно так ведь у людей бывает: когда они достигнут блага, всем
доступного, их память по внушению любви всех прежде обращается к друзьям.
И вот эта пара лебедей провела там время в удовольствиях, как ей хотелось;
а когда началось время дождей и стали надвигаться, подобно полчищам
дайтьев, громады туч, неся тьму, хоть и не очень густую, так как ее,
словно метательное оружие, прорезали сверкающие молнии; когда стали
плясать стаи прекрасных павлинов, широко раскрывавших чудные перья своих
хвостов и издававших громкие радостные клики, словно радуясь победе
облаков; когда начали громче щебетать маленькие птички; когда приятное
свежее дуновение ветерка, словно дыханье леса, наполнилось благоуханием
цветов кадамба, сарджа, арджуна и кетака; когда стаи молодых журавлей
стали виднеться, как ряд белых зубов на фоне облаков, и стаи лебедей
преисполнились стремленьем улететь и от этого желания испускали слабые
нежные крики, в это время та пара лебедей вернулась на озеро Манаса.
Приблизившись к повелителю лебедей и поведав о чужих краях, они стали
описывать исключительные достоинства нового озера:
«Есть, о государь, к югу от Гималаев в Бенаресе царь по имени Брахмадатта.
Поразительного, дивного вида и красоты, неописуемых достоинств и
великолепия большое озеро даровано им в распоряжение пернатых, чтобы они
наслаждались как хотели, и ежедневно там объявляется об их безопасности. И
птицы развлекаются там без страха и опасений, как у себя дома. Посему да
благоволит царь, когда минет время дождей, отправиться туда».
Услышав это, все лебеди почувствовали сильное желание увидеть это озеро. И
Бодхисаттва, вопросительно посмотрев на своего военачальника Сумукху,
промолвил: «Как ты смотришь на это?» Сумукха, поклонившись ему, сказал:
«Я полагаю, не следует государю отправляться туда. Эти соблазнительные
восхитительные красоты являются только приманкою; с другой же стороны, у
нас здесь нет недостатка ни в чем. Ведь сердца людей прикрывают свою
низость деланно приятным обхождением и речами; по большей части они
фальшивы и под нежным состраданием скрывают коварство. Посмотри, о мой
повелитель!
19. Животные и птицы что держат в сердце, то и криком выражают; лишь люди
могут говорить не то, что думают.
20. Их речь сладка, изящна, безупречна, ведь и купцы готовы на издержки в
надежде прибыль получить!
21. Поэтому-то им за эти свойства, государь, доверия оказывать не должно:
не может быть благополучным даже ради достиженья цели этот опасный, ложный
путь!
Если же действительно необходимо отправиться туда, то, насладившись
сладостью дивных красот этого озера, нам там долго оставаться не следует,
а о поселении там нельзя допускать и мысли - таково мое мнение».
Но Бодхисаттва, настойчиво упрашиваемый своей лебединой стаей, в которой
чрезвычайно возросло желание видеть Бенаресское озеро, снизойдя на просьбы
лебедей, в одну осеннюю ночь, украшенную звездами, созвездиями и яркой
луной, отправился в путь, окруженный великой стаей лебедей во главе с
Сумукхой, как месяц, окруженный толпою осенних облаков.
22. Увидев прелесть озера, они пришли в восторг и изумленье; когда ж они,
прекрасные, очаровательными группами спустились на воду, то с озера красой
сравнялись.
23. И так как озеро прекрасней было по местоположенью своему чудесному,
чем Манаса, то всеми мыслями своими лебеди к нему и привязались, и в
мыслях Манаса у них не долго оставалось4.
Слушая, как объявляется о безопасности, и наблюдая полную свободу живущих
на озере птиц, видя дивную красоту озера, лебеди радовались всем сердцем,
и, наслаждаясь как бы прогулкою в увеселительном саду, они дошли до
крайних пределов радости. Между тем люди, приставленные к этому пруду,
известили царя о прибытии туда этих двух лебедей: «Появились, о государь,
на нашем озере лебеди, обладающие такой же красотой и достоинствами, как и
те дивные лебеди, о которых рассказывают; их крылья светлы и блещут, как
золото; красота их ног и клюва своим блеском превосходит золото, величина
их стройных тел превосходит обычную, они окружены несколькими сотнями
тысяч лебедей; они явились словно с тем, чтобы украсить государево озеро».
И царь, выбрав из своих птицеловов одного, пользовавшегося великою славою
за свое искусство в ловле птиц, возложил на него почетное поручение -
поймать этих лебедей. Тот, ответив: «Слушаю!» - и выведав надлежащим
образом, где плавали и отдыхали те двое лебедей, расставил в разных местах
крепкие, хорошо скрытые сети, И меж тем как лебеди, доверившись обещаниям
и не боясь опасности, плавали и бродили всюду, возбужденные глубокой
радостью, Бодхисаттва, царь лебедей, попал лапою в сеть.
24. Всех тех, кто страх перед опасностью забыл благодаря людей поступкам
хитрым, внушающим к себе доверье, приводит к гибели доверчивость слепая,
из-за которой возникает беззаботность. Меж тем Бодхисаттва с мыслью: «Да
не постигнет здесь подобное же несчастье, еще кого-нибудь другого» -
известил особого рода криком об опасности озера. И лебеди, глубоко
пораженные пленением своего царя, с беспорядочными, нестройными кряками
страха, не заботясь друг о друге, словно воины, у которых убит великий
вождь, взлетели к небу. Сумукха же, военачальник лебедей, не покинул
своего царя.
25. Сердца друзей, что связаны любовью, не помышляют об опасности,
грозящей жизни собственной: опасности им тяжелее скорбь от муки злой их
друга.
И Бодхисаттва обратился к нему:
26. «Иди, иди ж, Сумукха, тебе не следует здесь медлить! Как можешь
оказать ты помощь мне, когда в подобном положенье сам я оказался?»
Сумукха сказал:
27. «Не несомненна смерть моя, если останусь здесь; если ж уйду, то не
избегну старости, бессмертья не достигну; я в счастии тебе служил всегда,
и впавшего в несчастье, о высокий повелитель, как мог бы я тебя оставить?
28. А если только для спасенья жизни собственной тебя оставлю я, о царь
пернатых, то от потоков порицании что меня укроет?
29. Закона нет такого, великий царь, чтоб я способен был тебя покинуть в
злом твоем несчастье; каков бы путь твой ни был - он н меня влечет, о
повелитель тех, кто воздух рассекает!»
Бодхисаттва сказал:,
30. «Какая же судьба иная, как не кухня, того постигнет, кто попался в
сети? И как она могла б привлечь тебя, свободную и здравомыслящую птицу?!
31. Какую ж пользу видишь ты для самого себя, иль для меня, иль для родных
всех остальных в совместной нашей смерти?
32. Где же туг польза? Я ее не вижу, как в темноте неровное от ровного не
отличить. В подобном положении жизнь отдавая, какую цель имеешь ты в
виду?»
Сумукха сказал:
33. «О, как же ты, прекраснейший из лебедей, в святом законе пользы сам не
видишь? Закон ведь, почитаемый как должно5, приносит пользу наивысшую всем
людям!
34. Я вижу и закон, и пользу, что вытекает из закона. С тобой, высокий
повелитель, любовью связанный, сам не стремлюсь я к жизни!»
Бодхисаттва сказал:
35. «Поистине, закон то добродетельных, что друг в несчастии не должен
друга покидать; и, для спасенья жизни закон сей помня,
36. Почтил и ты святой закон, любовь ко мне ты проявил; теперь мою
последнюю исполни просьбу: уйди - на то даю тебе соизволенье!
37. Теперь, когда подобное случилось, что наши други-лебеди меня лишились,
тобой, о мудростию одаренный, да будет же восполнена утрата!»
38. Меж тем как от любви взаимной они друг с другом говорили так, нишадец6
показался, как будто воплощенье смерти к ним явилось.
И оба дивных лебедя, увидев приближающегося нишадца, замолчали. А он,
увидев, что лебединая стая улетела, подумал: «Должно быть, кто-нибудь
попался там» - и, обходя одно за другим места, где были расставлены сети,
увидел тех чудных лебедей. Глубоко пораженный их видом и красотою, он,
думая, что оба они пойманы, стал поднимать сети. И, увидев, что один
пойман, а другой, не пойманный и совершенно здоровый, сидит возле него, он
еще более изумился в сердце своем и, приблизившись к Сумукхе, обратился к
нему:
39. «Ну, эта птица сетью крепкой лишена свободы двигаться, и в воздух
потому она не поднялась, когда я к ней стал подходить.
40. Но ты ж не пойман и здоров, твоя из перьев колесница ведь готова, ты
силен, так почему, хотя я подошел так близко, ты не взлетел поспешно в
небеса?»
То услышав, Сумукха, ясно разделяя слоги и слова, мужественным голосом,
исполненным твердости и выражавшим его природу, так обратился к нему на
человеческом языке:
41. «Тому причиною, что, силу и возможность не утратив, не ухожу я, то,
что птица эта здесь на муку в сеть попалась.
42. Ее ты сетью крепкой за ногу поймал; я добродетелями к сердцу этой
птицы привязан крепче всех сетей».
И сердце нишадца исполнилось величайшего изумления, от которого у него
даже зашевелились волоски на всем теле, и он снова обратился к Сумукхе:
43. «Другие лебеди, меня страшась, ведь в небеса взвились, его оставив, но
ты его не покидаешь. Кто ж эта птица для тебя?»
Сумукха сказал:
44. «То государь мой, жизни равный друг и счастия податель, и он в
несчастии находится; я не могу его покинуть, хотя бы для спасенья своей
жизни!»
И Сумукха, увидев, что сердце нишадца склонилось к изумлению и умилению,
снова обратился к нему:
45. «О, если бы беседа наша, мой друг, могла иметь исход счастливый! О,
если 6 ты, нас отпустив, сегодня тем святую славу приобрел!»
Нишадец сказал:
46. «Я не желаю ала тебе, и ты не пойман мной, так улетай, куда ты хочешь
сам; смотри ты на родных, порадуй их!»
Сумукха сказал:
47. «О, если зла ты не желаешь мне, тогда мою исполни просьбу, и если ты
одной лишь птицей удовлетвориться можешь, то отпусти его, возьми меня!
48. По росту и величине мы схожи, а также и по возрасту равны; возьми
меня, как выкуп за него; своей награды ты не потеряешь!
49. Поэтому ты рассуди, как должно, и жадность да родится в твоей душе ко
мне! Меня сперва свяжи ты, а потом владыку птиц освободи!
50. Такой же будет и твоя награда, и просьбу ты мою исполнишь; а стае
лебедей то радость будет, и их приязнь приобретешь ты.
51. Тогда увидят пусть обрадованные стаи лебедей их предводителя, тобой
освобожденного, сияющего в чистом небе, как повелитель звезд, отпущенный
владыкой дайтьев».
И нишадец, хотя его сердце очерствело от постоянного проявления
жестокости, был поражен в самое сердце этими его словами,
свидетельствовавшими о пренебрежении к жизни, сиявшими любовью к
господину, сильными своей высокой благородностью, украшенными твердостью и
приятностью. Проникнутый изумлением и глубоким почтением, он, почтительно
сложив свои руки, сказал Сумукхе:
«Хорошо, хорошо, о высокоблаженный!
52. И для людей и для богов такая добродетель чудо, которую ты проявил
сейчас, для господина жизнью жертвуя!
53. Поэтому я твоего царя с почтением великим отпускаю; ему, который для
тебя приятней жизни, кто неприятное бы сделать мог?»
Промолвив так, нишадец, невзирая на повеление царя, проявляя высокое
почтение к владыке лебедей и проникнувшись состраданием, выпустил его из
сети. Тогда Сумукха, военачальник, сердце которого было исполнено
величайшего ликования вследствие освобождения царя лебедей, с радостью и
любовью взирая на нишадца, сказал ему:
54. «О утешение друзей! Как я тобой утешен был сегодня освобожденьем
лебедей царя, так много тысяч лет тебя пусть утешает толпа друзей, родных,
о друг мой!
55. Так пусть бесплодным же не будет труд твой этот! Ты, взяв меня и
лебедей владыку, здоровых и несвязанных, обоих во дворец представь царю.
56. И, несомненно, царь твой, владыку лебедей с советником его увидев, в
великой радости пожалует тебе, мечты все превзойдя твои, премного денег,
которые твою умножат радость».
И нишадец подумал: «По его неотступному желанию пусть же увидит царь эту
поразительно прекрасную пару лебедей» - и, освободив чудесных этих птиц из
силка, он представил их обоих, невредимых и несвязанных, царю, произнеся:
57. «Подарок дивный этот осмотреть благоволи, великий государь: с
военачальником своим сюда мной приведен царь лебедей прекрасный».
И царь, с сердцем, преисполненным великой радостью и удивленьем, посмотрев
на тех лебедей, прекрасных, как два больших слитка золота, чарующе
блиставших своею красотой, сказал нишадцу:
58. «Мне расскажи подробно: каким путем к тебе попали в руки птицы эти,
неповрежденные, несвязанные обе, хотя лишь по земле ходить способен ты?»
Услышав это, нишадец, поклонившись царю, сказал:
59. «Расставил много крепких я сетей для птиц повсюду, где они играют, в
озерах и прудах.
60. Тогда доверчиво, без опасении, прекрасный этот лебедь, бродя по
берегу, ногой попался в сеть, которая была там скрыта мною.
61. А этот лебедь, несвязанный, подсев к тому, меня просить принялся его
освободить и самого себя как выкуп предлагал за жизнь владыки лебедей.
62. Своею жизнью жертвуя охотно, с настойчивою просьбой обратился он ко
мне словами человечьими, в которых ясен и приятен каждый слог.
63. Его тем словом дивным и твердым поведением его на благо господина так
умилен я был, что выпустил его владыку с жестокостью моею вместе.
64. И птиц царя освобожденьем обрадован был он глубоко! Различными
приятными словами меня он побуждал к тебе с собой явиться, чтобы мой труд
из-за бесплодности его тяжелым не был.
65. Таким-то образом, закону правды преданный глубоко, носящий облик
птицы, кто б ни был он, в мгновение одно в моей душе он даже мягкость
пробудил. Птиц повелителя освобожденье помня и обо мне радея, с владыкой
лебедей явился сам сюда он во дворец».
Услышав это, царь, обрадованный и пораженный всем сердцем, предложил царю
лебедей золотое сидение, достойное быть троном царя; его ножки, дивно
прекрасные, сверкали блеском различных драгоценных камней; оно было
покрыто дивным покрывалом; роскошные покойные подушки пышно лежали на нем;
внизу у него было удобное подножие для ног. Достойное служить первому
советнику тростниковое сидение было предложено Сумукхе. И Бодхисаттва,
помыслив: «Теперь время обратиться с дружеским приветствием», своим
приятным, как звон колец на ногах у женщин, голосом обратился к царю:
66. «Сияния и прелести вместилище твое есть тело! Все ли в нем здорово,
скажи, о здравия достойный? Здорово ли и тело добродетелей твоих, и дышит
ли оно, как должно, вздохами могучими речей, деяний?
67. И посвятил ли ты себя защите подданных своих, во благовременье им
расточая милости и наказанья? Преумножаешь ли ты этим славы блеск, любовь
всего живого и добро?
68. С советниками, не причастными к обману по чистоте своей, искусными в
делах и преданными долгу, ты размышляешь ли о благе подданных твоих, и от
сего не отвращен ли ум твой?
69. Когда твоим правленьем мудрым и доблестью твоей лишенные величия
соседние цари к тебе с мольбами обращаются, являешь ли ты состраданья
красоту, а не пренебрежение к доверью?
70. Твои поступки, с благим, приятным и полезным не стоящие в
противоречье, высокомужественный муж, всем добродетельным любезны ль?
Распространяются ль они повсюду успехом славы? Врагами воздыхающими им
наносится ли вред?»
И царь, в своей радости проявляя чистоту своих чувств, сказал ему в ответ
на это:
71. «Сегодня у меня благополучье полное, о лебедь, и так всегда и будет:
ведь встретился я с добродетельным, чего давно желал!
72. Когда ты в сеть попался, то в легкомыслии своем и в буйной радости не
причинил ли своей суровой властью этот птицелов тебе мучений?
73. Случается ведь так, что этих подлых ум, великой радостью смущенный,
впадает даже в грех, когда постигнет птиц несчастье».
Бодхисаттва сказал:
74. «Благополучие меня не оставляло, великий: царь, и в час постигнувшей
меня беды; и этот птицелов ни в чем не проявил себя по отношенью к нам как
враг.
75. Свободного, но связанного будто любовию ко мне Сумукху увидав, к нему
он с ласковою речью обратился, удивления и любопытства полный.
76. От ласковых Сумукхи слов его смягчилось сердце, меня он выпустил из
сети, с учтивостью воздав почтенье мне.
77. И потому Сумукха, добра ему желая, склонился к мысли, что сюда
отправиться нам должно и что ему на счастье это будет».
Царь сказал:
78. «Желали страстно мы прибытья вашего. Привет вам здесь! Я в высочайшей
степени обрадован сим праздником - вас видеть!
79. А этот птицелов-нишадец великую награду сегодня от меня получит: добро
вам сотворив обоим, он сам добра достоин!»
Так промолвив, царь, пожаловав нишадцу великий денежный дар, снова сказал
царю лебедей:
80. «В сей вам принадлежащий дом прибыв, оставьте здесь при мне стесненья
всякие; чем угодить могу я вам и как, сказать благоволите: ведь с вами
общие богатства у меня!
81. Лишенною боязни речью и откровенными словами богатому друг доставляет
удовлетворенье, подобного которому тот не достигнет богатствами своими;
великое благодеянье - откровенность среди друзей!»
И царь, любопытствуя всем сердцем побеседовать с Сумукхой и с удивлением
устремив свой взор на него, сказал:
82. «Не приобретя короткости в знакомстве новом, люди, конечно, к смелой
откровенности еще не прибегают, но речи их учтивостью проникнуты, и
говорят они с любезностью, чарующей сердца.
83. Беседою своею посему благоволи ты сделать так, о господин, чтоб не
бесплодным было возрастанье в нашем сердце на откровенность радостной
надежды!»
В ответ на эти слова Сумукха, военачальник лебедей, учтиво поклонившись
царю, сказал:
84. «С тобой, царем, Махендре7 равным, беседа - праздник, мыслю я! И чьи
желания не превзойдешь ты, проявляя дружелюбие свое?
85. Когда беседуют столь дружелюбно и приятно два государя - царь людей и
повелитель птиц, то в их беседу вмешиваться дерзко слуге - не будет разве
непристойно?
86. И этот образ действий разве добрым воспитаньем не рожден? То зная, как
бы мог в беседу я вмешаться? Я и хранил молчание, великий государь, по сей
причине; и если следует просить прощенья мне, то ты меня прости!»
В ответ на это царь с великой радостью и удивлением на лице, выражая свое
одобрение Сумукхе, сказал:
87. «По справедливости молва о добродетелях твоих пленяет мир! По
справедливости ты назван другом царя пернатых! Подобную ведь скромность и
совершенство повеленья несовершенный дух и сердце не проявят!
88. Поэтому начавшаяся дружба между нами уж больше не расстроится теперь,
я в то глубоко верю; приязнь - то благородных единенье!»
И Бодхисаттва, видя глубокое желанье дружбы со стороны того царя и
прославляя его наклонность к проявлению любви, сказал:
89. «Что сделать может только близкий друг, то сделал ты для нас, о
государь, хотя приязнь меж нами и нова: своей души великой указаниям ты
следовал!
90. И кто б, о царь, к тебе не привязался сердцем от обращения такого
твоего, проникнутого уваженьем и любовью, как то, которое здесь к нам ты
проявил?
91. Какую пользу от меня, высокий повелитель, ожидаешь? Как велика та
польза? Царь, твердый в добродетели! Ты проявленьем этой добродетели
гостеприимству положил начало несомненно!
92. Не чудо ль это, что в тебе, и душу собственную победившем, на благо
подданных столь твердо преданном цареву долгу, и в подвиги и в созерцанье
погруженном, как отшельник, в согласии с своей природой все добродетели
живут?
93. Своею славой добродетели приятны, и не в греховных дебрях обитает
благодать; то зная, качество греха и добродетели познав, кто, коли он
разумен, от собственного блага станет отклоняться?
94. И положения такого не достигает царь ни доблестью, ни силою богатства,
ни счастьем в управленье мудром, какого, добродетель соблюдая, он
достигает без усилий и затрат.
95. Ведь к добродетелям богов владыки счастье взоры обращает;
возвысившихся добродетелью смирение сопровождает; из добродетелей
проистекает слава так же, как и величие высокое на добродетелях покоится
всегда.
96. И злобою, тщеславием, высокомерием ожесточенные, всегда великою
враждою опьяненные сердца врагов и те смягчают добродетели, превосходящие
своею прелестью сияние луны.
97. По сей причине, о земли хранитель, ты, охраняя землю с ее
склонившимися пред твоим величием высокомерными царями, великой красотою
скромности и добродетелей других во всем живущем к добродетели влеченье
пробуждай.
98. Достойнейшая цель царя - народа благо, ведь это путь к благополучию
обоих8, и будет так оно, когда закону предан царь: ведь поведению царя
народ весь следует!
99. Так справедливо охраняй ты землю, и да подаст тебе защиту тридцати
владыка9. Теперь же ухожу я с глаз твоих, хотя они дают блаженство тем,
стоит кто перед ними; меня зовет несчастье моей стаи».
И царь, радостно приветствовав эти слава Бодхисаттвы и вместе со свитою
своею предварительно почтив его приятными речами, исполненными глубокого
уважения, отпустил
этих обоих прекрасных лебедей. И Бодхисаттва, поднявшись в небеса,
блиставшие ясной осенней красою как темно-синий, без пятнышка, клинок
меча, и сопровождаемый, как бы своим отражением, Сумукхой, военачальником
лебедей, присоединился к своей стае, своим появлением доставив лебедям
величайшую радость.
100. И, снова прилетев к царю однажды, тот лебедь, полный состраданья к
ближним, беседовал с ним о святом законе и был почтен владыкою земли, в
смирении склонившимся пред ним.
Таким образом, «злые неспособны следовать поведению добродетельных, даже
впавших в несчастье, а тем более пребывающих в благополучии». [Таким
образом, прекрасная речь приносит благо обоим10. С этими словами следует
приводить это в восхваление прекрасного слова. Также должно привести это в
рассказе о прекрасном друге. «Те, кто имеет прекрасных друзей, даже в беде
преуспевают», а также свидетельствуя, что благородный Ананда еще в прежних
рождениях был спутником: «Таким образом Ананда, бывший спутником
Бодхисаттвы, в течение долгого времени проявлял любовь и глубочайшее
уважение к владыке».]
Примечания:
1 Манаса - озеро в Гималаях, почитающееся священным
2 Брахмадатта в палийских джатаках часто упоминается как царь Каши, при
котором происходили события, изображаемые в джатаках. Поскольку все эти
события относятся к самым различным временам, возможно, что Брахмадатта
было династическим именем царей Каши.
3 Здесь перечисляются различные виды лотосов и водяных лилий: палма - чаще
всего так называют цветок лотоса Nelumphaea specie* sum; утпала - голубой
лотос Nymphaea Caerulea; кумуда - белая водяная лилия Nymphaea Esculenta
или же красный лотос Nymphaea rubra, пундарика чаще всего обозначает белый
лотос; саугандхика - «ароматная», белая или голубая водяная лилия;
тамараса - дневной лотос; кахлара - белая водяная лилия Nymphaea Lotus.
4 В оригинале в этой строфе непереводимая игра слов, основанная на
различных значениях слова manasa - «сердце» и название озера.
5 Вариант перевода: «дхарма, как должно почитаемая».
6 Нишадец - часто упоминаемое в источниках неарнйское племя нишада,
которое существовало аа счет охоты и рыбной ловли.
7 Махендра - «великий Индра», эпитет Индры-Шакры.
8 «...К благополучию обоих...» - народа и царя или же, по другому
толкованию, в обоих мирах.
9 Владыка тридцати - Шакра.
10 «...Приносит блага обоим...» - говорящему и слушающему.
